От плохого к ужасному

Мой отец всегда был любимцем компании: красивый, веселый, общительный – он многих покорял своей открытостью. Я помню, что в моем детстве наш дом был всегда полон гостей. Почему-то маме это не всегда нравилось, я только со временем начала понимать почему. Все дело в папином характере, а вернее сказать в отсутствии силы воли. Он совершенно не мог сопротивляться предложениям друзей отметить, поболтать, посидеть. Сначала все было весело и невинно, потом посиделки переросли в пьянки. Мама, конечно же, была недовольна этим, часто плакала. “Наташ, ну что ты? Они немного посидят и уйдут.” - успокаивал ее отец. Но мы видели, что это не помогает. Наверно, тогда мама уже окончательно перестала ему верить. Это был алкоголизм...
Так продолжалось несколько лет, до тех пор, пока все это не достигло крайней степени. Сейчас с возрастом, когда перед глазами уже есть примеры того, как люди спиваются, совершено не понимая этого, я искренне удивляюсь тому, что в какой-то момент мой отец признал, что у него есть вредная привычка. Решение было найдено – кодировать. Нашли очень хорошего специалиста и поехали на другой конец нашей огромной советской родины в поисках надежды на излечение.
Он вернулся совершенно другим человеком, мама вновь плакала, но только уже от счастья. А он будто вновь влюбился, дарил ей цветы, делал подарки и постоянно благодарил за ее терпение, за то, что не оставила его и сохранила семью. Мы зажили действительно счастливо. Появилась новая машина, сначала одна, потом другая. Переехали в большую квартиру, купили дачу. Мы постоянно выезжали на пикники, путешествовали всей семьей. Отец стал общаться с серьезными людьми, которые не приветствовали увлечение алкоголем. Это было очень кстати, потому что ни одна кодировка не справиться с алкоголизмом, если человека постоянно искушать. Это было уже наше постсоветское государство, и на волне вливающего капитализма, мой отец с новыми друзьями занялся бизнесом. Доходы росли как на дрожжах. Бизнес развивался, приобретая новые масштабы. Конечно, отцу приходилось много работать, теперь он уже не мог оставить свое детище. Он уставал, нервничал, а мы все понимали и ограждали его от неприятностей и суеты. Он стал впадать в состояние тоски, потом вдруг его настроение сменялось на безоблачную радость. Ему все твердили, что надо больше отдыхать, нельзя перенапрягать свою нервную систему. Позже эти перепады настроения стали столь очевидны, что мы все стали подозревать что-то неладное. Но что? Ни запаха алкоголя, ни внешних проявлений – не было ничего, указывающего на то, что он вернулся к своей вредной привычке. Что-что, а уж алкоголизм мы знали в лицо.
Однажды мы с мамой вернулись с дачи раньше намеченного срока. Дома было очень тихо. Мы прошли в зал и увидели отца. Он спал в кресле, а в руке он держал пустой шприц. Я с трудом вспоминаю, что было дальше: мое недоумение, вопросы, быстрые сборы к бабушке. Но тогда я уже была достаточно взрослой, чтобы понять, что в семью пришло горе. И имя ему наркомания. Оно пришло и поселилось навсегда. Я не стану описывать все, что происходило. Те, кто сталкивался с этой проблемой, знают обо всех ужасах этого страшного заболевания. Семья наша распалась, и я не виню маму в том, что она не смогла терпеть. Я знаю, она просто больше не могла…
Моего отца уже нет в живых. Меня иногда посещают мысли: может, мы все же могли сделать что-то, чтобы избежать этой трагедии. Возможно, надо было более пристально следить за ним, нельзя было расслабляться. Но ответ на этот вопрос я, наверно, уже никогда не узнаю. А больше всего я жалею, что он так и не увидел своих внуков.