Как я отучила себя гиперопекать ребенка

Каждая нормальная мать любит своего ребенка, старается дать ему максимум всего самого лучшего, уберечь от неприятностей. Но иногда бывает так, что материнская забота начинает душить, лишает малыша возможности самостоятельно принимать решения и получать удовольствие от жизни.

 

Даня – мой единственный, долгожданный, выстраданный ребенок. Он появился у нас на тринадцатом году супружеской жизни. Рождению Дани предшествовала череда потерь, отчаяние, бесконечные обследования и изнуряющее лечение. И когда мы с мужем смирились с тем, что приблизились к середине жизни неспособной иметь детей семейной парой, Бог подарил нам Чудо. Это Чудо оказалось таким зыбким, таким хрупким, что большую половину беременности я провела в больницах, практически все время находясь в горизонтальном положении. Роды также были сложными, малышу не хватало воздуха. Кесарево по какой-то причине не сделали, пришлось вакуумом помогать крошке родиться. Мне положили на грудь моего маленького сыночка с весом в два с половиной килограмма, ручками-ниточками и огромной гематомой на крошечной головке. Именно в тот момент я пообещала себе и Вселенной, что буду защищать своего малыша, буду всегда рядом, помогу…

 

Даня рос слабеньким и болезненным. Поздно сел и пошел, к трем годам еще не разговаривал. Я действительно была с ним всегда: не спускала с рук, на прогулке всегда придерживала за шарфик или подтяжки (не дай Бог, упадет!), не подпускала близко к другим деткам (они же крупнее и шустрее, еще толкнут или обидят!). Стоило сыну удариться, я тут же подбегала, целовала раненое место, жалела. Малыш при любой микротравме, любой неудаче или невыполненном желании всегда так душераздирающе плакал, что я готова была выпрыгнуть из шкуры вон, но сделать так, как хочет он. Я никогда не отказывала ему в игрушках и угощениях.

 

Когда Данюше было три, все его товарищи по детской площадке пошли в сад. Я даже не рассматривала такой вариант. Мы выходили гулять в опустевший двор, я видела тоску в глазах сына. Мозгом понимала, что он хочет к деткам, но не могла себе представить, как мой хрупкий, слабенький крошка будет там сам, вернее, без меня. Я отчаянно доказывала  педиатру, что Дане в садик не позволяет ходить Использование лекарственных средств без острой необходимости. А когда врач заикнулся, что с ребенком все нормально, он перерос большинство проблем, я попросту его сменила на платного, от которого всегда слышала то, что хотела.

 

Но малыш грустил все больше и больше. Он с завистью засматривался на деток, которые гуляли группами за забором в садике. Ко мне начало приходить понимание, что это не мой малыш не готов отпустить подол моей юбки и сделать первый шаг к самостоятельности, а я не хочу, чтобы он это сделал.

 

Однажды, когда Даня, как обычно, подошел к забору и стал наблюдать за детсадовцами, я присела рядом с ним и спросила, хочет ли он к ним. Не передать словами, каким счастьем загорелись глаза малыша! 

 

Мой сынок пошел в среднюю группу детского сада в пятилетнем возрасте. Вернее, не пошел, а побежал. Зато у меня была жесткая адаптация. Я  не находила себе места, гуляла под окнами группы, а потом выслушивала замечания воспитателя. Была даже мысль устроится в сад на работу, чтобы быть ближе к Данечке. Но в конце концов, я решила  взять себя в руки и стала искать отвлечение. Впервые за шесть лет я вышла на работу. Каково было мое удивление, когда я поняла, что что-то другое, кроме ухода за сыночком может приносить удовольствие!

 

Мы любим своих детей и опекаем их. Но любить и опекать можно не только держа на привязи. Мамы не должны быть эгоистками. Доля материнского самопожертвования – отпустить своего ребенка, если ему от этого будет хорошо.